Феномен, также феномен — необычное явление, редкий факт, то, что трудно постичь[1]. В философском смысле слово феномен часто применяется для обозначения чувственно постигаемых явлений, в противоположность слову «ноумен», обозначающему явления умопостигаемые. В новоевропейской философии, согласно определению Канта, феномен — любое явление, могущее быть постигнутым на основании опыта.
Феноменология (нем.— учение о феноменах) — направление в философии XX века, определявшее свою задачу как беспредпосылочное описание опыта познающего сознания и выделение в нем сущностных, идеальных черт.
Основателем направления был Эдмунд Гуссерль, к непосредственным предшественникам можно отнести Франца Брентано и Карла Штумпфа. Исходный пункт феноменологического движения — книга Гуссерля «Логические исследования», ядром которой выступает понятие интенциональности.
Исходным пунктом Ф. была попытка рассмотрения внеопытных и внеисторических структур сознания, которые обеспечивают его реальное функционирование и совпадают с идеальными значениями, выраженными в языке и психологических переживаниях. Гуссерль рассматривает Ф. как метод уяснения смысловых полей сознания, усмотрения тех инвариантных характеристик которые делают возможным восприятие объекта и другие формы познания. Ф. основывается на истолкование феномена не как явления чего-то иного, а как того, что обнаруживает лишь само себя, как предмета, непосредственно явленного сознанию. Ф. мыслится как интуитивное усмотрение идеальных сущностей (феноменов), обладающее непосредственной достоверностью.
Если аналитики исходят из понимания науки как лингво-практического конструкта с его семантическим, синтаксическим и прагматическим аспектами, то феноменологи говорят о том, что наука — это сознание в его смыслах. Если аналитики полагают, что «сердце» науки состоит из языка и практики, то феноменологи полагают, что это «сердце» слагается из осознания смыслов (сущностей, эйдосов). Но и аналитики, и феноменологи не выпускают из вида ни один из аспектов мира (их взаимокоординацию в том числе). А вот субординацию они выстраивают по-разному. «Формула феноменологов: сознание —> язык —» практика.
Э. Гуссерль решает следующую задачу: каким образом из «трансцендентального сознания» (сознания «чистого Я») могут быть выведены другие сознания, другие «Я». Этот вопрос можно поставить иначе: как во мне конституируется интерсубъективность, т.е. «Мы-все». Гуссерль полагает, что для получения чистого (а не эмпирического) феномена необходимо совершить акт вынесения за скобки — или «эпохэ» — всего чувственно-эмпирического мира, куда, разумеется, наряду с остальными, эмпирически данными объектами попадают и все люди,
поскольку они предстают мне как эмпирически данные существа. «Эпохэ, — пишет Гуссерль, — создаёт своеобразное философское одиночество, которое составляет основное методическое требование действительно радикальной философии».
Истолкование Гуссерля может показать, каким образом всегда единственное «Я» в своей изначальной протекающей в нём конституирующей жизни конституирует некую первую предметную сферу, «первичную»; каким образом далее, отправляясь от неё, оно мотивированно совершает конститутивное действие, благодаря которому его собственная интенциональная модификация получает бытийную значимость под названием «восприятие «Чужого», т.е. восприятие некоторого «Другого», другого Я, такого же «Я для себя», как я сам».
Само трансцендентальное «Я» способно модифицировать себя. Другой — это не эмпирический индивид, а некоторый модус «моего собственного Я», именно «чистого», или трансцендентального. Не наука губит человека, а игнорирование её подлинного статуса. Наука — это не только мир идеальных сущностей, но и пути их достижения, что постоянно забывается.
Основная сила и одновременно слабость феноменологической концепции философии науки заключается в её установке на проведение всесторонней феноменологической работы с актами сознания. При этом там, где идёт речь о работе сознания, феноменологи чувствуют себя как бы в «родной» стихии. Но каким образом сила основной установки феноменологической философии науки может быть её слабостью? «Дело … состоит в том, что феноменологии абсолютизируют роль ментального в науке. Важно понять характер этой абсолютизации. Феноменолог полагает, что все аспекты научной работы должны непременно «проходить» через феноменологическую индукцию и интуицию. Этот идеал феноменолога по крайней мере отчасти не согласуется с той действительной работой, которую проводят учёные. Простой пример: учёный перебирает математические уравнения, ищет среди них подходящее, делает соответствующий удачный выбор, быть может, по совету со стороны. Он не проводил феноменологическую работу, доволен собой и готов идти дальше. Феноменолог, требуя при каждом новом шаге учёного справки от него из ведомства феноменологического сознания, чрезмерно ортодоксален. В мире науки нет той прозрачности, которая требуется феноменологу; далеко не всё проводится через феноменологическое сознание, да это и не нужно. Факты свидетельствуют о том, что научные эффекты порой, и даже часто, достигаются без непосредственного задействования феноменологического метода».
Итак, можно высказать ту мысль, что феноменологическая философия позволяет дать достаточно содержательный анализ науки; она способствует возникновению новых научных дисциплин, прояснению критериев оценки места науки в современной цивилизации. Феноменологическая философия обладает потенциалом для дальнейшего своего роста.